АВСТРАЛИЙСКИЕ ТАЙНЫ

Спать на матрасе было легко и приятно. Я мог бы проспать еще довольно долго, но уже в 20 часов меня разбудил Павел. Полусогнувшись, он ругался словами, которых я прежде от него не слышал. У Павла болел правый бок. Посовещавшись, мы решили пока не покупать второй матрас в следующий раз укладываться спать еще не скоро, к тому же оставалась надежда, что мы сумеем найти для ночлега место поприличнее. Павел спросил, много ли я встретил "спелеологов", когда бегал за матрасом на поверхность. Следует сказать, что мне тогда страшно не повезло за все мое утреннее путешествие я не встретил ни одного человека. Но пока гулял, я обратил внимание на то, что служба эксплуатации подземных сооружений неплохо позаботилась о многочисленных посетителях по пути я не заметил ни одной перегоревшей лампочки, в тоннелях поддерживается чистота, вентиляция работает не шумно, но достаточно эффективно. У главного ствола (читатели могут открыть окошко со схемой) располагаются контейнер для мешков с мусором, бачок с питьевой водой, а также средства начального пожаротушения. Подъемник оказался обыкновенным лифтом, я зашел в него и нажал кнопку "0" (кроме нее были еще кнопки 120, 180, 250 и 350). Наверху меня встретила та же вахтерша, заявившая, что подъем стоит 4 доллара, и оплата производится здесь. "А если, к примеру, мне взбредет в голову поехать с уровня 120, скажем, на уровень 180, как тогда осуществляется платеж?" спросил я тоном заправского ученого. Хозяйка спокойно объяснила, что посетители, каждый раз вызывая лифт, ставят галочки в своих полевых дневниках. Потом, оказавшись на поверхности (а редко кто из посетителей потом не оказывается на поверхности), оплачивают сразу за все галочки, по 4 доллара за каждый вызов кабины подъемника. Так что все очень просто. Я заплатил вахтерше 8 долларов (то есть, спуск я оплатил авансом), купил матрас (она сама вынесла мне его из сувенирного киоска) и пошел к нашему месту. На обратном пути мне тоже никто не встретился. Обсудив с Павлом мои утренние приключения, мы пришли к выводу, что слухи о перенаселенности шахты сильно преувеличены. По нашим оценкам в подземных выработках одновременно на всех горизонтах находится навряд ли более ста ста пятидесяти человек.

Наступало время ужина. Но сначала мы решили провести инвентаризацию провианта. Конечно, мы прекрасно помнили, какие продукты и в каком количестве мы приобретали здесь, в Хоршаме, да и вчера, в Гонконге. Но кое-что мы везли из России, и никто из нас не помнил, было ли там что-нибудь скоропортящееся. Разложив на матрасе продукты, мы аккуратненько переписали в тетрадку для каждой позиции: наименование продукта питания, количество и срок годности. Проведенной работой остались довольны. Павел проворно раскочегарил примус, а я, достав сковородку, по-быстрому стал готовить еду. Блинчики с творогом пришлось разогревать на подсолнечном масле что поделаешь, в путешествии приходится испытывать некоторые неудобства и лишения: о том, чтобы взять в поход сливочное масло, не могло быть и речи. Зато у нас собой была небольшая баночка сметаны. Не представляете, как здорово съесть шипящий, только что со сковородки, блинчик, обильно политый сметанкой! Перекусив таким образом и выпив чаю с пирожными, мы сели на край матраса и разложили документацию. Надо было строить планы.

Во-первых, следовало установить режим дня. После жарких споров мы все же решили, что надо переходить на нормальный режим ночью спать, а днем работать. Тогда завтрак будет называться завтраком, обед обедом, полдник полдником, а ужин ужином. К утвержденному распорядку мы решили адаптироваться постепенно, с каждым днем вставая все раньше и раньше, пока не дойдем до подъема в восемь часов, как мы и привыкли в Твери. Следующее решение, к которому мы пришли единодушно это начать работу в пределах уровня "120 футов". Во-первых, надо было осмотреться и, возможно, вступить в контакт с кем-нибудь из многочисленных ученых, снующих тут и там. Кроме того, имеющиеся данные позволяли предположить, что если где-то и есть никель-кадмиевая жила, то, скорее всего, не слишком глубоко. "Что это за вопросительные знаки?" спросил Павел, разглядывая схему горизонта. "Что значит unknown?" Я предположил, что лентяи-геодезисты, составлявшие схему, просто не удосужились посетить отдаленные тупики, вот и написали, что соответствующий путь неизвестен. "А вот посмотри-ка сюда, вниз: unknown, который между радиусами HT1 и HT2 ведет куда-то в центр! удивлялся Павел, геодезисты не то, что отдаленные участки, они целый центральный радиус пропустили!" Я вставил: "Паш! Давай изучим этот радиус и назовем его именем нашего института". "Пойдем, посмотрим, согласился Павел, а имя присвоим после". Мы быстренько собрались и пошли.

Дойдя до сбойки, соединяющей наш тупик с тоннелем HT5, мы обратили внимание на небольшую стремянку: знакомая нам вахтерша вкручивала лампочку. "Перегорела, окаянная!" огорченно бросила она нам. Павел поздоровался и спросил, остался ли кто наверху дежурить у главного шахтного ствола. Вахтерша сказала, что закрыла ворота и оставила там табличку, мол, буду через десять минут. "Ничего, подождут!" добавила она. Свежая лампочка осветила лицо вахтерши мягким матовым светом. Улыбаясь, разговорчивая дама спустилась со стремянки и продолжила: "Сегодня днем я звонила в Консульство. Оказывается, вы не встали там на учет!" Мы удивились ведь в случае временного пребывания за границей постановка на учет необязательна. "Все равно, продолжала она, вы ведь работаете в опасных условиях, и надо, чтобы власти были в курсе ваших перемещений по стране".

"К тому же, ваш Генеральный консул Бурдыкин, лепетала вахтерша, замечательный человек, особенно когда трезвый. Он большой авантюрист и любитель приключений! Когда я ему рассказала про вас, он так заинтересовался вашими планами, сказал, что мечтает встретиться с вами! Вы обратно как полетите, через Сидней?" Павел объяснил, что еще не знает, но, скорее всего, через Мельбурн, так ближе. "Хорошо бы через Сидней! продолжала вахтерша, ваш консул сам увлекается спелеологией. Он, кстати, бывал здесь, в Хоршаме. У него отпуск на следующей неделе, возможно, опять приедет к нам в гости. Вы ему обязательно позвоните, когда будете на поверхности, он очень просил!" (Павел достал тетрадку и записал: П. А. Бурдыкин, генер. консул в Австралии, тел. +61 2 9326 1188). "Сидней замечательный город. Жаль только, что я там ни разу не была! Не упустите возможность, загляните на обратном пути. Там, говорят, совершенно экзотический зоопарк. Вы любите животных?"

Вахтерша так жестикулировала, что торчащие из кармана ее халата электропассатижи выпали на бетонный пол и со звоном ударились о рельс. Павел подал ей инструмент, пообещал при случае позвонить Бурдыкину и договориться с ним о встрече. Вахтерша было продолжила рассказывать про экзотических животных, но мы были уже далеко. Мы дошли до центра ("Meeting point one"), выбросили пакет с мусором, набрали в канистру питьевой воды (мало ли, пригодится) и пошли в обход лифта. Завидев стрелку "HT2", мы двинулись в указанном направлении. Кроме хозяйки, пока нам никто не попадался. Мы осматривали стены никаких следов от молотка, нет и отверстий от бурильных машинок. Очевидно, вблизи центрального ствола ученые не занимались отбором проб. "Давай все же отломим кусочек, Паш!" заныл я, "никто не бурит, а вдруг бесценная руда у нас перед носом!". Павел согласился. С помощью топорика мы отогнули силовые электрические кабели, густо проложенные вдоль стены. Пока Павел удерживал топор, я оглянулся (нет ли вахтерши?) и с чувством врезал геологическим молотком в просвет между проводами. От стены откололся кусок значительных размеров. Павел достал из рюкзака вырезку из журнала "Geological Science", где была напечатана увеличенная фотография уникального образца минерала никель-кадмиевой руды.

Нагнувшись над отломанным куском, мы в свете фонариков (подтащить обломок поближе к осветительной лампе мы не догадались) пытались сравнить фотографию со свежим осколком, лежащим под ногами. Мы мечтали найти на поверхности нашего образца те самые желто-коричневые вкрапления закиси никеля-кадмия, которые мутят умы ученым со всего мира. На фотографии эти пятна хорошо видны. Исследование осколка к успеху не привело. Возможно, это объяснялось слишком большими его размерами, мешающими рассматривать поверхность и тем более, сравнивать с маленькой фотографией. Было решено разломить наш образец на части. О, это оказалось сделать не так просто! Мы с Пашкой по очереди дубасили образец породы молотками и топорами минерал был непоколебим.

Лишь с шестого удара кусок рассыпался на мелкие фрагменты. Взяв подходящий осколочек, мы принялись за его исследование. Однако визуально отнести его к семейству никель-кадмиевых мы не смогли. Минерал был серым и довольно однородным, похожим на кусок качественного бетона. Решили оставить фрагмент до завтрака, чтобы на привале измерить некоторые электрические свойства. Остальные куски мы собрали в пакет, и я отнес их в контейнер для мусора, благо идти было недалеко. Через пять минут мы продолжили свой путь.

Мы миновали кольцо "А", затем, держась левой стороны (чтобы не угодить в тупик, обозначенный на схеме), дошли до кольца "B" и повернули налево. Кольцевая штольня ничем не отличалась от радиальных ни в поперечном геодезическом сечении, ни по своей ухоженности. Так же чисто, сухо и светло. Павел достал градусник, и мы произвели замер температуры стен и окружающего воздуха. Полученные результаты (24.0 °C и 22.3 °C, соответственно) мы занесли в тетрадь. В дальнейшем подобные замеры было решено проводить два раза в сутки сразу после завтрака и непосредственно перед ужином. Пройдя еще примерно с километр, мы добрались до сбойки со штольней, уходящей влево. Здесь начинался неизвестный маршрут.

С первых же шагов нам стало понятно, почему лентяи-картографы не стал изучать этот ход. Тоннель был неровным, и мы с непривычки спотыкались каждые пять минут. Павел даже подвернул (к счастью, несильно) левую ногу и продолжал движение прихрамывая, при этом держась за правый бок. Боль уже почти прошла, но неприятные ощущения еще были. Сечение штольни постепенно уменьшалось, причем, в основном за счет низкого потолка. Временами приходилось нагибаться, чтобы не задеть головой очередную лампочку. Исправных лампочек, к слову сказать, становилось все меньше и меньше (потому что висят низко, и спелеологи бьются об них головами, решили мы). Потолок опускался все ниже. На нем уже перестали попадаться какие-либо осветительные приборы. Становилось тепло и душно. Вентиляция здесь работала слабее. Павел достал аккумуляторный фонарь "Украина". Светильник укрепил на каске, а аккумулятор повесил на плечо. Я тоже надел каску и достал небольшой фонарик "Maglite", купленный в Шереметьево специально на этот случай. Потолок, к счастью, перестал опускаться, но он и так располагался слишком низко идти приходилось согнувшись. В отдельных местах все же удавалось вытянуться в полный рост потолок был волнистым и отдельные впадины были достаточно глубокими.

Удивляло то, что в отличие от потолка, пол становился все более ровным и, в конце концов, превратился в совершенно гладкую горизонтальную поверхность. Павел достал фотоаппарат и запечатлел уходящий вдаль тоннель. Дорога шла слегка под уклон, и мы решили, что, скорее всего, наша штольня не соединяется с кольцевым тоннелем "А", а проходит где-то под ним. Было уже 4 часа ночи, когда уклон прекратился, и дальнейший путь виделся горизонтальным. Чтобы не нарушать режим дня, мы решили устроить привал на ночлег, тем более, что от длительного путешествия в полусогнутом состоянии у Пашки снова заныл бок. Было довольно тепло, но не жарко. Сильно досаждало отсутствие света. Было неизвестно, долго ли продлится такая обстановка, поэтому аккумуляторные батареи приходилось экономить. Готовить ужин в темноте мне не хотелось, поэтому мы ограничились бутербродами с салом и чаем с остатками пирожных.

Спать легли прямо посреди штольни, на матрас в этот раз лег Павел. Но уснуть нам не было суждено. Только я закрыл глаза, как услышал шорох. Включив Пашкин фонарь, я увидел две тени, метнувшиеся из моего рюкзака в разные стороны. Это были мыши.